1) получение грантов;> При этом безусловными лидерами являются: преподавательская деятельность (9 респондентов), включающая чтение лекций в различных высших учебных заведениях (не только в Москве, но и в других городах страны), преподавание в школе, репетиторство; и получение грантов (11 респондентов). Получение грантов позволяет респондентам одновременно решать некоторые материальные трудности, а также продолжать научную работу. Судя по тому, что эта стратегия наиболее часто упоминается респондентами, она является наиболее «выгодной» психологически, несмотря на некоторые трудности, в свою очередь возникающие в процессе получения гранта.
2) преподавание;
3) научные переводы;
4) издательскую деятельность;
5) работу в прикладных научных областях.
Однако сообщения респондентов, касающиеся преодоления возникающих трудных ситуаций, не ограничивались упоминанием о совладании с материальными трудностями. Также упоминались стратегии совладания, имеющие когнитивно-эмоциональный характер, нацеленные на переосмысление и реинтерпретацию ситуации, а также на планирование своих действий по преодолению возникающих трудностей. Нами были выделены следующие стратегии когнитивно-эмоционального совладания:
1) «Спасибо кризису» - эта стратегия использовалась теми респондентами, которые при ответе на вопрос о том, как они переживали кризис в науке начала 90-х годов, говорили, что именно во время кризиса они начали свою научную карьеру. То есть начало своего пути в науке происходило именно во время «кризиса», который двое респондентов просто, по их словам, «не почувствовали». Респондентов, использующих эту стратегию можно условно назвать «дети кризиса».
2) «Радость реформам» — эта стратегия связана с предыдущей. Она использовалась респондентами, которые, сравнивая между собой позитивные и негативные изменения, произошедшие в науке, говорили, что та свобода, которую принесли реформы, «стоит» всех тех негативных изменений, которые происходили параллельно с обретением свободы. Иными словами, если на одну чашу весов положить свободу в широком смысле этого слова, а на другую — отсутствие денег, снижение престижа научной деятельности и т. д., то свобода, безусловно, перевесит. Можно сказать, что эта стратегия одновременно являлась интерпретационным приемом, который использовался «прокурорами» и «прокурорами-оптимистами» для того, чтобы сгладить противоречие между использованием драматического репертуара применительно к оценке общего состояния науки и оптимизацией в первом случае, своей успешности совладания, во втором — позитивного будущего науки.
3) «Историческое переформулирование» — этот интерпретационный прием также можно рассматривать в качестве когнитивной стратегии совладания. Интерпретация негативных изменений в свете закономерного хода истории, зависимости состояния науки от временного контекста, позволяет респондентам сохранять в целом позитивный образ науки и веру в справедливый мир.
4) «Надежда — мой компас земной» — многим респондентам помогает переживать трудные ситуации надежда на то, что «все будет хорошо». Это чувство позволяет респондентам осмысленно существовать с определенной верой в «светлое будущее». Эта стратегия использовалась только теми респондентами, которые конструировали образ потребного будущего российской науки, т.е. «адвокатами» и «прокурорами-оптимистами»
5) «Сравнение с теми, кому хуже» - в случаях использования этой стратегии субъект сравнивает состояние современной российской науки с состоянием ее же, например, в 1917 году, когда кризис был более тяжелым, либо сравнивает положение ученых с положением людей во время Великой Отечественной войны. И в том, и в другом случае эта стратегия позволяет минимизировать всю сложность положения науки и ученых, по-другому взглянуть на возникающие трудные ситуации.
6) «Надо держаться — за нами будущее» — в данном случае респондент как бы «уговаривает» себя пережить трудные времена, потому что его силы, знания будут востребованы в будущем, когда состояние науки изменится.
7) «Наличие предварительной готовности» позволяет пережить кризис тем респондентам, для которых драматические изменения не стали неожиданным явлением. Эти респонденты были морально готовы к тому, что положение и науки, и ученых изменится в худшую сторону. В данном случае эта «готовность» позволила им пережить возникающие трудности.
Объем выборки нашего исследования не позволяет говорить о статистических закономерностях во взаимосвязи между принадлежностью респондента к условному оценочному типу и выбором им определенных стратегий совладания. Однако мы обнаружили, что все респонденты, использующие «историческое переформулирование», одновременно успокаивают себя «надеждой» на то, что положение науки улучшится. Таких респондентов четверо, двое относятся к «адвокатам», а двое — «прокуроры-оптимисты», а, значит, все они конструировали в дискурсе образ потребного будущего науки, смотрели в будущее с оптимизмом. Также есть некоторая взаимосвязь между «преподаванием» и «надеждой» — из 5 респондентов, использующих эти стратегии одновременно, двое — «адвокаты», а остальные трое — «прокуроры-оптимисты». Таким образом, те респонденты, которые надеятся на позитивное будущее науки и занимаются преподавательской деятельностью, конструируют в дискурсе образ потребного будущего науки. Наконец, существует некоторая взаимосвязь между стратегиями «радость реформам» и «получение грантов». 5 респондентов используют эти стратегии одновременно, причем трое из них также применяют стратегию «спасибо кризису». Эти трое респондентов являются одновременно «детьми кризиса» и «детьми капитана Гранта»1 ( http://flogiston.ru/science_coping6/print#1 ). Среди этих 5 человек только один относится к «прокурорам», то есть смотрит в будущее с пессимизмом.
Также мы выделили троих респондентов, которые используют максимальное количество когнитивно-эмоциональных стратегий совладания: из них один респондент применяет 5 стратегий и относится к типу «адвокатов», двое других применяют 4 стратегии и относятся к типу «прокуроров-оптимистов». При этом все трое респондентов также преподают и получают гранты. С другой стороны, трое респондентов, не сообщивших об использовании ими когнитивно-эмоциональных стратегий совладания, относятся к типу «прокуроров». Конечно, эти результаты не являются достаточными для того, чтобы подтвердить нашу вторую гипотезу. Однако, они могут использоваться при выдвижении иных гипотез, проверка которых должна быть осуществлена на более объемной выборке.
Возвращаясь к взаимосвязи между функциями оценочных репертуаров и стратегиями совладания, нам хотелось бы обратить особое внимание на следующий факт. В то время как 14 респондентов из 17 оценивают современное состояние российской науки преимущественно с помощью драматического оценочного репертуара, и лишь 3 с помощью оптимистического, все интервьюируемые продолжают свою научную работу, в этом им помогают рассмотренные нами выше стратегии совладания. Однако парадоксальным является тот факт, что для описания собственного положения подавляющее большинство респондентов используют оптимистический репертуар, говоря, что сумели «приспособиться» и «адаптироваться», а некоторые «прокуроры» даже улучшили за годы «приближения к катастрофе» свое материальное положение. Возникает вопрос: почему люди продолжают заниматься научной деятельностью несмотря на описываемое «прокурорами» приближение катастрофы? Как связаны оценка состояния науки и оценка своего собственного состояния? Почему они подчас диаметрально противоположны?
Ответ на первый вопрос респонденты дают сами, объясняя, что их удерживает в науке. Все респонденты говорят о сильном интересе, который мотивирует их заниматься наукой:
19. Ученый держится на жажде познания. Жажда познания — она неутолимая. Пьешь, пьешь потихоньку, помногу — все равно хочется пить. Это уже сформировавшийся внутренний костяк мотивации, глубокой, подтвержденной многократно. Я занимаюсь социологией с начала 60-х годов. [ ] Такая жизненная планида у меня была, я наметил что-то еще когда учился, так по этой программе и иду. (Д)> В этом фрагменте респондент объясняет, почему уход из науки для него неприемлем, при этом говорит о мотивации, которая здесь носит одновременно и внутренний, и внешний характер. Помимо собственно научной мотивации, люди говорят о любви как факторе, мотивирующим их в научной деятельности:
20. Я знаю, что я это люблю. А любовь — она ни от чего не зависит. Я не могу перестать любить от того, что кругом что-то там творится. Мне на это наплевать. Я люблю, я люблю третий мир, я люблю мир идей, я люблю философию, кто может убить мою бессмертную душу? Если я люблю, мою любовь не может отнять никто. Никто. Меня можно убить, а мою любовь — нет. Я мотивирована в науке глубоко и основательно. Это моя судьба, это мои чувства, это мой интеллект, это все, здесь я. А поэтому социальные обстоятельства — какие есть, надо выживать (А).> Интересно то, что этот эпизод взят из интервью, фрагмент которого (1) мы приводили в начале анализа. Респондент крайне негативно оценивает как современное состояние науки, так и ее будущее. Можно предположить, что в данном случае «сила любви» связана с оценкой прямо пропорционально, выражаясь метафорически, «чем сильнее любовь, тем сильнее переживания, а, следовательно, драматизация ситуации».
На наш взгляд, самопрезентация с помощью оптимистического репертуара, производимая всеми респондентами, несмотря на их оценку общего состояния науки (в основном негативную), может быть объяснена несколькими причинами. Во-первых, респонденты говорили о себе в конце интервью и здесь срабатывал эффект контраста: по контрасту с общим положением в науке респонденты видели себя в более выигрышном положении, рассказывая о своей мотивации. То есть в общем контексте интервью, собственная мотивированность выглядела, с одной стороны, необычно для самих респондентов, с другой стороны, позволяла им оценить свое собственное положение как более благоприятное по сравнению с наукой в целом. Возможно, здесь также имеет место феномен самовозвеличивающей тенденциозности2 ( http://flogiston.ru/science_coping6/print#2 ), мотивационное объяснение которого свидетельствует о том, что люди стремятся воспользоваться соответствующими атрибуциями, чтобы сохранить свои Я-концепции и самооценку. В нашем исследовании респонденты, оценивавшие состояние науки преимущественно с помощью драматического репертуара, обвиняли различные инстанции в том, что наука находится в тяжелом положении, то есть они осуществляли ситуационные атрибуции. При этом ни один из них не обвинял ученых, а уж тем более самого себя. Самих себя эти люди воспринимали позитивно, считая, что они делают все, что в их силах и продолжают работать. Таким образом, негативная информация о себе ими не допускалась, поскольку могла разрушить позитивную самооценку. В том случае, если бы человек признал, что не является «образцово-показательным-сильномотивированным» ученым, он потерял бы возможность обвинять кого бы то ни было, а, следовательно, разрушилась бы выстраиваемая им в ходе дискурса «картина» состояния науки, обусловленного рядом проблем, вызванных отнюдь не деятельностью самих ученых.
Таким образом, «мотивационная самопрезентация» также может рассматриваться как дискурсивная стратегия совладания, которая обеспечивает человеку сохранение позитивной самооценки.
Представляется, что стратегии совладания, конструируемые субъектами в дискурсе, не ограничиваются теми, которые были выделены нами. Мы можем говорить о том, что респонденты, используя оценочные репертуары с определенной целью, также осуществляли совладающее поведение, поскольку обвинение вслух кого-то, может служить для своебразной «эмоциональной разрядки». Это особенно касается респондентов старше 60-ти лет.
Если обобщить выявленные и проанализированные нами факты, касающиеся связи между оценочными репертуарами и стратегиями совладания, то мы можем сказать, что основной связующей «нитью» стала стратегия «мотивационной самопрезентации», конструируемая с помощью оптимистического репертуара. Эта стратегия является следствием наличия внутренней мотивации, выступающей в роли «мотивационного якоря совладания» для наших респондентов. Применение этой стратегии в дискурсе позволяет, с одной стороны, снять противоречие между оценкой своего собственного положения и оценкой состояния науки. С другой стороны, использование этой стратегии является следствием конструирования версии состояния науки с помощью драматического репертуара, поскольку позволяет респонденту создать позитивный образ-Я в противовес негативному образу тех, кого он обвиняет. Оглавление:
1 ( http://flogiston.ru/science_coping6/print#_1 ) «Детьми капитана Гранта» условно называют людей получающих гранты на проведение исследований [Юревич, 2001].
2 ( http://flogiston.ru/science_coping6/print#_2 ) Склонность людей осуществлять диспозиционные атрибуции в случае успеха и ситуативные — в случае неудачи [Аронсон, 1999]